В эти дни, с 18 по
21 августа, прошла очередная, уже 27-я, годовщина приснопамятного ГКЧП, пытавшегося
спасти CCCР в 1991 году. Это не красная дата в календаре,
и её не принято праздновать. Но эта годовщина вполне годится, чтобы восстановить
в памяти события тех дней в Латвии. Передаю личные ощущения, никого не опровергая и никому
ничего не доказывая. У каждого
свой взгляд, своя правда о том времени. Да и не хочу, чтобы мой рассказ
воспринимали как реквием по СССР. Цель моя более «приземлённая»: зарисовки о
поведении в те три тревожных дня простых латышей (и не только), и откровенной
трусости тогдашнего латвийского руководства.
В тот август я в отпуске был, проводил его дома, в Риге. В
понедельник 19-го числа утром собрался поехать на весь день рыбачить на
отдаленном озере Бабитес. Но произошедшее в Москве резко поменяло планы. Как
узнал о ГКЧП? Из сообщений «Немецкой
волны» и «Голоса Америки из Вашингтона», которые, по давно выработанной
привычке, ежедневно прослушивал спозаранку и перед уходом ко сну. «Вражьи
голоса» говорили
что-то о государственном перевороте. Включил телевизор, а там «Лебединое озеро» – верный
признак, что в стране что-то не так. В 8 утра вышел первый выпуск
теленовостей. Диктор Евгений Кочергин с каменным
позеленевшим лицом зачитывает заявление ГКЧП: М. Горбачев, находящийся на отдыхе в Форосе,
якобы болен и не может исполнять своих обязанностей президента СССР,
поэтому создан Государственный Комитет по чрезвычайному положению. И
далее, дословно: «Соотечественники!
Граждане Советского Союза! В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших
народов час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной нависла смертельная
опасность! Бездействовать в этот критический для судеб Отечества час – значит
взять на себя тяжелую ответственность за трагические, поистине непредсказуемые
последствия. Каждый, кому дорога наша Родина, кто хочет жить и трудиться в
обстановке спокойствия и уверенности, кто не приемлет продолжения кровавых
межнациональных конфликтов, кто видит свое Отечество в будущем независимым и
процветающим, должен сделать единственно правильный выбор. Мы зовем всех
истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному
времени. Призываем всех граждан Советского Союза осознать свой долг перед
Родиной и оказать всемерную поддержку Государственному комитету по
чрезвычайному положению в СССР, усилиям по выводу страны из кризиса.
Восстановлению вековой дружбы в единой семье братских народов и возрождения
Отечества…».
Я не случайно привёл столь длинную цитату. Вдумайтесь в
сказанное в этом самом первом заявлении ГКЧП, и сравните с сегодняшними
реалиями во всех бывших союзных республиках. Поразительно точное предвидение
того, что случится в случае развала СССР! По-моему, в этом заявлении ГКЧП всё было
сказано максимально честно – и мотивы, и опасения были озвучены без всякого
умолчания. И не страшно, что выражено на кажущемся косном политическом языке
тех лет – у каждой эпохи свои термины и понятия.
С заявлением ГКЧП я был согласен. Тем не менее, в душу
закрался червь сомнения, сам себе начал задавать вопросы. Президент М.Горбачев
не арестован? Нет. Если он заболел, а его функции взял на себя вице-президент,
почему ушлые «вражьи голоса» называют это государственным переворотом? Если
этот «комбайнер из Ставрополья с дипломом МГУ» и «лучший немец всех времён и
народов» не в больнице, а в Форосе, что у него за болезнь такая хитрая – «недееспособность»?
И почему главный смутьян Б.Ельцин и его подручные подпевалы не изолированы?
Примерно в полдевятого утра мне позвонил начальник
Управления гидрометслужбы. Велел
прервать отпуск и явиться на работу – дескать, предстоят горячие денёчки.
Осчастливив непойманных в тот день рыбок, отправился на работу. Вскоре из
Госкомгидромета пришла шифротелеграмма с указанием прекратить метеообслуживание
военной авиации. Решили не брать под козырёк. Во-первых, зачем подводить
военных метеорологов Прибалтийского ВО, с которыми у нас было долголетнее
сотрудничество, и которые, к тому же, в критической ситуации вполне справятся
своими силами? Во-вторых, показалось странным, что отправитель шифротелеграммы
– не председатель Госкомгидромета Ю.А.Израэль, или же, на крайний случай – начальник
Управления гидрометобеспечения С.К.Черкавский, а А.Н.Чилингаров, в ту пору –
начальник Управления кадров и учебных заведений. Честолюбивый Артур Николаевич
после провала ГКЧП – соискатель больших должностей, научных и общественных
званий, золотой Звезды «Герой России», депутат нескольких созывов Госдумы,
влиятельный член правления «Единой России»… Вот что значит уметь держать нос по
ветру, оказаться в нужное время в нужном месте!
В тот день, 19 августа, начальник Управления поручил мне
поехать вместе с руководителем Центра наблюдений и контроля загрязнения
природной среды в Юрмальский горисполком, где заранее была назначена рабочая
встреча с руководством курортного города для согласования планов по мониторингу
загрязнения воздуха, воды р.Лиелупе и Рижского залива. Встречи этой мы
добивались с весны, но руководство горисполкома под любым надуманным поводом
всячески игнорировало просьбы ведомства союзного подчинения. Эту тему для
местных властей тогда диктовал созданный в 1987 году политизированный «Клуб
защиты среды», пропагандировавший выход Латвии из состава СССР.
По пути в Юрмалу мы с коллегой активно обсуждали
предстоящие переговоры, так как не знали, в каком русле они пойдут. К тому же
были опасения, что предстоит изъясняться по-латышски. Но, о чудо! – всё пошло
как по маслу. «Хозяин» города и его спецы были сама любезность: говорили
по-русски; полностью, без каких-либо дополнений и замечаний, согласовали все
наши предложения; а на прощанье напоили отменным кофе.
В чем причина подобной метаморфозы? Ответ не так уж и
загадочен: ГКЧП в Москве… Действительно, заявление и первые постановления ГКЧП
моментально отрезвили многих. Явившись на работу после прерванного отпуска,
приятно удивился. Латышские коллеги, до этого каждодневно расхваливавшие скорую
жизнь малину в независимой Латвии и пренебрежительно воротившие носы при
попытке дискуссии с ними на эту тему, а некоторые из них даже высокомерно отворачивались
при встрече, теперь извинительно заулыбались и подчеркнуто красиво вновь заговорили
по-русски. Русскоязычным коллегам было потешно подобное изменение в поведении
латышей. Но никто из нас не злорадствовал. Просто занимались своим делом,
надеясь, что вернулась, наконец, нормальная жизнь, а значит, будет восстановлен
разрушенный в последний год-полтора доверительный микроклимат в каждом трудовом
коллективе.
С началом рабочего дня 19 августа к секретарю нашей парторганизации
выстроилась целая очередь покаянных коллег из добровольно покинувших ряды КПСС
в последний год. Другие же партийцы, коим ранее не хватило смелости открыто
заявить о прекращении своего «членства», достали припрятанные партбилеты и
рысью прибежали сдавать не уплаченные взносы за 5…10 месяцев.
Ко мне с улыбкой до ушей подошел председатель нашей
первичной организации Народного фронта Латвии и мило предложил свою помощь.
Дело в том, что наряду со своей тогдашней основной должностью – зам. начальника
Гидрометцентра, по общественной линии я был председателем совета трудового
коллектива всей гидрометслужбы Латвии. И главной моей заботой была «добыча»
денег для выплаты зарплаты всем сотрудникам службы, а это – примерно 650
человек.
Сделаю пояснение. По распоряжению премьер-министра СССР
В.Павлова Госкомгидромет с весны 1991 года полностью прекратил финансировать
нас под предлогом того, что Латвия перестала отчислять налоги в союзный бюджет.
Наш начальник Управления П.А.Берзиньш, как опытнейший аппаратчик (до назначения
к нам в 1987 году долгие годы работал зам. зав. отдела орг-партработы ЦК
Компартии Латвии), «дипломатично» поручил это хлопотное дело мне. Куда и к кому
я только не обращался! И в минфин Латвии, и в Верховный совет Латвии и лично к
его председателю Анатолию Горбунову. Вместе с начальником авиаметстации «Рига»
Виктором Проскуровым летали в Москву на встречу с председателем Госкомгидромета
СССР Ю.А.Израэлем и предлагали несколько вариантов решения проблемы нашего финансирования, в
т.ч. переход Гидрометслужбы Латвии в двойное, союзно-республиканское
подчинение, и перевод авиаметстации «Рига» на хозрасчет за счет платного метеообслуживания
Латвийского управления гражданской авиации. Всё тщетно. У премьер-министра
Латвии Иварса Годманиса был не менее четырёх раз на приёме. И добился таки, что
в июне 1991 года он выдал нам на полгода в кредит 420 тысяч рублей целевым назначением для
зарплаты.
Во время этих мытарств по выклянчиванию денег я не
единожды обращался к упомянутому выше народнофронтовцу с просьбой о совместных
действиях. Он всегда решительно отказывался – не хотел, видите ли, портить свой
имидж национального патриота. И тут «вдруг» 19 августа, когда в Москве раздался
рык в сторону вышедших из берегов националов в союзных республиках, этот парень
с явным морально-историческим вывихом сам предлагает помощь. Спасибо, коллега,
дорога ложка к обеду…
В продолжение темы приведу ещё один типичный пример. В
октябре 1993 года, дней через 10 после расстрела президентом Б.Ельциным Белого дома
и разгона им Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации,
транзитом через Москву я возвращался домой в Ригу из командировки в Алма-Ату.
Единственным попутчиком в вагонном купе оказался знакомый мне Арнольд Петрович
Клауцен – партайгеноссе, работавший до момента запрета Компартии Латвии первым
секретарем Октябрьского райкома партии Риги. Честный и глубоко порядочный
человек, перевёртышем не стал, взглядов и убеждений в угоду политической
конъюнктуре не поменял. Таким, между прочим, «нашим» человеком, он остаётся до
сих пор.
Тогда мы с попутчиком сначала обсудили/осудили действия
разбушевавшегося «демократа» ЕБН, а затем перешли к латвийским реалиям. И
Арнольд Петрович рассказал характерный случай тех тревожных трех дней ГКЧП. Около
полудня 19 августа к нему в кабинет вбежал заместитель председателя
Октябрьского райисполкома, бывший одновременно одним из районных лидеров Народного
фронта Латвии. Предъявил свой партбилет и начал клясться в верности Коммунистической
партии. Сумбурно начал оправдываться, что НФЛ допустил серьезные ошибки, ввел
людей в заблуждение. Поэтому он глубоко раскаивается в совершонном и готов
искупить это: предлагает составить список наиболее агрессивных народнофронтовцев,
рассказать всё, что они натворили. Во время разговора пытался отдать
принесенный с собой пистолет…
И как же Вы поступили? – спросил я Арнольда Петровича. На что он ответил: забрать пистолет отказался,
а «прозревшему» двуличнику сказал, что компетентные органы во всём разберутся.
К слову, А.П.Клауцен включил этот эпизод в свою недавно изданную книгу
воспоминаний.
Отмечу, что прибежавший 19 августа каяться к секретарю
райкома партии зампред райисполкома – не единичный случай. Таких, заслуживающих
библейского эпитета «блудный сын», было – хоть ведром отчерпывай. В тот день многие
политики и управленческие кадры высокого ранга явились к своим вчерашним
оппонентам со «стукаческими» списками сторонников независимости Латвии –
противников советской власти.
Отмечу, что как следствие принятия Верховным советом
Латвийской ССР 4 мая 1990 года декларации «О восстановлении независимости
Латвийской Республики», в Латвии уже в середине 1990 года сформировались
«конкурирующие» две прокуратуры и две милиции в составе МВД. Одни
придерживались советского законодательства, а другие откровенно поддерживали
националистов, и считали, что наскоро сварганенные местные законы и постановления
важнее союзных. Помимо прокуратуры и милиции, произошел также раскол на две
половины многих других органов государственной власти и управления.
Раскалывалась компартия Латвии. Именно тогда начался этнический раскол
населения на коренных и «понаехавших тут»: в противовес созданному в октябре
1988 года Народному фронту Латвии, ратующему за независимость республики, в
январе 1989 года был создан Интернациональный фронт трудящихся Латвийской ССР
(сокр. Интерфронт), выступавший за сохранение Латвии в составе СССР. Даже местный
КГБ не устоял и тоже раскололся, в результате чего Москва уже к лету 1990 года
потеряла важнейший механизм контроля и влияния на ситуацию в Латвии. Единственной
союзной структурой на территории республики, которая избежала раскола,
оказалась армия, включая её военную контрразведку, на которую и были, по сути,
возложены обязанности бывшего латвийского КГБ.
Так вот, страх от Постановлений ГКЧП парализовал волю раздухарившихся
не в меру национальных патриотов. С утра 19 августа, как только стало известно
о произошедшем в Москве, они спешно закупали продукты, прятали и вывозили
семьи, уезжали за границу или же прятались на удаленных хуторах. Гордо носившие
до этого новую униформу «правильной» милиции (1-й полицейский батальон МВД
Латвии, так называемые «белые береты») и новоявленные стражи земессардзе (по-латышски «Охрана земли»,
народное ополчение, возникшее в 1991 году в период борьбы за независимость), сразу же её сняли. Бросали
свои объекты, прятались на засекреченных базах. Главная для всех них задача в
тот день – избежать ареста, уцелеть, не попасть под шальную пулю рижского ОМОНа.
 |
| Командир Рижского ОМОНа Чеслав Млынник и TV журналист Александр Невзоров |
Да, это именно те, знаменитые рижские омоновцы, оказавшиеся
последними героями разрушающегося СССР. Именно о их преданности присяге и
мужестве в 1991 году несколько раз рассказывал в своих телевизионных «600
секундах» тогда ещё не скурвившийся Александр Невзоров.
Расскажу более подробно о действиях рижского ОМОНа в те
дни. Ранним утром 19 августа их командир, подчинявшийся лично министру МВД СССР
Б.К.Пуго, получил от него указание вскрыть секретный пакет, в котором ставилась
задача восстановить советский правопорядок в Риге, а также определялся порядок
и очередность взятия под охрану важнейших объектов. Предписывалось, что все
операции должны исполняться во взаимодействии с воинскими подразделениями
Прибалтийского военного округа.
Штатная численность рижского ОМОНа тогда – около
полусотни человек, кстати, преимущественно славянского происхождения, так как
из первоначального состава после известных январских событий 1991 года из
отряда ушли многие местные уроженцы и этнические латыши. Практически к середине
дня 19 августа ОМОН на четырех БТРах выполнил приказ – все объекты были
переданы под охрану военным. В отличие от январских событий со стрельбой и
трупами, здание МВД на сей раз было взято под контроль без единого выстрела и
малейшего сопротивления: омоновцы стремительно разоружили упомянутый выше 1-й полицейский батальон «Белые береты». Те практически не сопротивлялись, так как понимали
свою слабую боевую подготовку, и почти
весь батальон разбежался кто куда, бросив оружие и боеприпасы. А их «бравый»
командир Юрис Вецтиранс (к
слову, работавший до «заварухи» на высокой должности в МВД Латвийской ССР),
драпанул первым. Ранним утром того дня он исчез в потаённый лесной схрон,
прихватив с собой из сейфа 636 329 рублей «налички» своего родного батальона.
Позже, когда всё «утихомирилось», и Латвия приобрела долгожданную
независимость, он объяснил кражу денег нежеланием, чтоб «они достались врагу».
Деньги, кстати, не вернул. Но ему простили эту «шалость». Более того, он стал
бригадным генералом, и в 1995 году «за мужество в борьбе за независимость»
награжден высшей наградой – Орденом Трех Звезд.
 |
| Рижский ОМОН на Домской площади Риги 19 августа 1991 года |
Вслед за ОМОНом занятые объекты перенимали под свою
охрану десантники. Они же контролировали выезды из города, основные
транспортные магистрали и мосты. В небе над Ригой и её окрестностями постоянно
барражировали военные вертолеты.
В середине того же 19 августа к премьер-министру Иварсу
Годманису явились несколько военных Прибалтийского военного округа, чтобы
переговорить с ним вживую во избежание кровопролития. Охрана Совета министров сразу
же сдала оружие, и удалилась восвояси.
Тогдашнее настроение Иварса Годманиса описал спустя 25
лет в одном из интервью Марис Гайлис, бывший в то время министром: «Точно помню
его слова: «Ну, Марис, мы какое-то время поработали, теперь всё, надо ждать
ареста». По Риге действительно поползли слухи об аресте И.Годманиса,
но в реальности никто его не изолировал.
Правительство
никак себя не проявляло. Да и в действиях (бездействии) в те дни политических вождей
Латвии до сих пор остаётся много нераскрытых тайн – не меньше, чем нераскрытых
преступлений. Вот лишь некоторые характерные примеры.
Министр МВД Алоиз Вазнис, как только узнал о создании
ГКЧП в Москве, бросил подопечное министерство, сбежал и пьянствовал в загодя
приготовленном вдали от Риги схроне в лесу, трясясь и готовясь к расстрелу. В
эти три дня не мог найти своего министра даже премьер-министр Иварс Годманис. Спустя
много лет А.Вазнис так объяснил свое исчезновение: «Позвонил в Совет министров
Годманису, попросил совета, что делать – являться в Совет министров, в
министерство, оставаться дома или менять место. Премьер посоветовал: пока не
разъяснится ситуация, прибегнуть к последнему варианту». Иными словами, премьер-министр
посоветовал главе главной силовой структуры республики лечь на дно.
А национальный герой латышей, певец «Атмоды»
(«Пробуждения»), один из создателей и первый председатель НФЛ Дайнис Иванс, с
1990 года являвшийся заместителем председателя Верховного совета Латвийской ССР,
как только появилось сообщение о ГКЧП, первым делом побежал в шведское
посольство с просьбой отправить за бугор свою семью.
А как действовали в те дни депутаты Верховного совета, до
этого кичливо гордившиеся своей смелостью при принятии 4 мая 1990 года декларации
«О восстановлении независимости Латвийской Республики»? С дрожью в коленках
собрались в зале заседаний и решили «в определенное время и в определенных местах расклеивать листовки и говорить с людьми, чтобы информировать их о происходящем». И только во второй половине дня по
телевидению выступил председатель Верховного Совета А.Горбунов со словами:
«Верховный совет и Совет министров призывают жителей Латвии...» Куда же они
звали жителей? На баррикады? Отнюдь нет. «Сохранять спокойствие и общественный
порядок».
В те
августовские три дня в Риге, да и во всей Латвии, царили паника, растерянность
и полная готовность капитулировать. Не было ни малейшей попытки протеста против ГКЧП – ни митингов, ни собраний. Ничего похожего на январские «дни
баррикад» не было и в помине. Горячие головы сторонников независимости
остудили не только решительные
действия омоновцев, но и утреннее выступление по радио члена Политбюро ЦК КПСС,
первого секретаря ЦК Компартии Латвии Альфреда Рубикса: «...не дай
Бог, если какой-нибудь трактор или комбайн двинется в Ригу». Не прозвучало ни
одного выстрела, как и не было ни одной попытки сопротивления. Не было никаких
народных защитников. Не было никакого желания бороться за свободу и независимость.
Не было видно патриотически настроенных «героев», не блокировались воинские
части и их боевые машины. Никто не протестовал. Не было никакой революции в
Латвии!
А сколько до этого помоев было вылито на некоренных
сограждан, сколько спеси про приоритет коренной нации, сколько обещаний уничтожить «русских
оккупантов, мигрантов и колонизаторов»… Вот вам, пожалуйста, тот самый случай.
Вселатышски защищайте свою «революцию», боритесь за независимость! Для этого вас
предусмотрительно снабдили оружием, у вас есть несгибаемый Народный фронт, у
вас есть убежденные в своей правоте фанатичные политические лидеры, в ваших
руках все административные и экономические ресурсы республики, у вас есть не
только духовная, но и финансовая поддержка со стороны Запада. Сопротивляйтесь!
Воюйте! Стреляйте, режьте из-за угла, грызите зубами! У вас же есть опыт
послевоенных «лесных братьев», да и много живых и вполне здоровых их оставалось
в 1991 году. Действуйте же!!! Ау, «голые, босые, голодные, но свободные латыши»,
где же вы, куда подевались в опасную годину? Прытью побежали каяться и стучать
на своих единомышленников… Такого позора трудно себе представить.
Так что вся латышская мифология о безмерной храбрости в
борьбе за независимость во время «августовского путча» рассчитана на простачков,
или же для скорбных разумом. Но,
пожалуй, хватит. Ведь в сегодняшней Латвии неприятные слова о латышах –
преступление, зато ненавидеть русских –
не вопрос!
Продолжу основную тему. К исходу 21 августа, когда уже
стало окончательно ясно, что ГКЧП бесславно провалился, Верховный совет Латвии
принял конституционный закон «О государственном статусе Латвийской Республики».
Этим актом была провозглашена полная независимость государства и отменен определенный ранее переходный период для восстановления власти латвийского государства de facto.
К вечеру 21 августа в Совет министров явился – не
запылился трусливо сбежавший командир батальона МВД «Белые береты» Юрис Вецтиранс,
который должен был обеспечивать охрану стратегически важных объектов. Вслед за ним появился
и командир Елгавской роты батальона Ю.Вецтиранса – тоже без формы, без оружия,
без личного состава. Он сказал, что тоже не знает, куда делись его подчиненные
и что быстро найти их и собрать не получится.
Приведу цитату из мемуаров упоминавшегося выше Мариса
Гайлиса, бывшего министром в правительстве Иварса Годманиса, и
премьер-министром Латвии в 1994–1995 гг: «Как бы это цинично ни звучало, но
иногда меня посещает мысль, что если бы путч продолжился хотя бы неделю, то мы
бы более точно определили, кто есть кто в действительности у нас в Латвии». Что
и говорить – очень верная мысль.
А что же Москва? В день бесславного провала ГКЧП
тогдашний министр иностранных дел РФ А.Козырев призвал мировое сообщество
признать независимость стран Балтии. А спецпредставитель президента РФ Г.Бурбулис
в это же время назвал русских в Прибалтике «тормозом демократии» и «отходами
цивилизации». Ну, с А.Козыревым всё понятно – он ни в чём не виноват, таким
уродился. А вот касательно слов Г.Бурбулиса о русских, что это «отходы
цивилизации», то интересно, каков интеллект у этого чудика философа?
Искусственного ведь ещё нет, а естественный у него, похоже, отсутствует по
определению. Неужели инопланетянин? Вам какая версия кажется более правдоподобной? Вот и я тоже так думаю…
Последнюю точку поставил президент СССР М.Горбачев, подписав 6 сентября 1991 года
постановление наспех созданного днем ранее Государственного Совета № ГС-2 «О
признании независимости Латвийской республики».
«Мы всё решали
сами» –
так до сих пор бахвалится упоминавшийся выше бывший председатель Народного
фронта Дайнис Иванс. И ему вторит весь нынешний истеблишмент Латвии. Ой-ли? Или
же всё решалось в Москве? Как замечено не мною, не будь В.И.Ленина с его Великой
октябрьской революцией, вряд ли Латвия приобрела бы свою государственность в
конце 1918 года. Не окажись во главе СССР мямля М.Горбачев со своей «катастройкой»,
вряд ли стала бы независимой Латвия в 1991 году.
Вот такие у меня невосторженные мысли по тревожным
событиям во время ГКЧП.
Комментариев нет:
Отправить комментарий