Без злорадства о жизни в «той» жизни

                                                    

Была весёлая пора, об ней свежо воспоминанье...
Об ней, друзья мои, для вас продолжу я повествованье.
А.С.Пушкин
Кто-то помнит хорошее. Кто-то – плохое. Наша память избирательна, как урна... Сергей Довлатов. 
Искал в своем архиве кой-какие данные и случайно наткнулся на карманный справочник-календарик за 1977 год. Формат 6,5х9,5 см, объем 100 листов, издан в Риге местным издательством, тираж 80 тысяч экземпляров, цена 36 копеек. Очень удобный для пользования, и главное – информативный. Интереса ради пролистал. 70 страниц заполнены адресами и телефонами (по две страницы на каждую букву алфавита) родственников, друзей, сослуживцев, однокурсников, да и просто «нужных» людей. Иных уж нет, а те далече, как Пушкин некогда сказал… Но речь не об этом. Там же оказались адреса с «привязкой» к ближайшей станции метро весьма популярных в то время московских магазинов: «Белград», «Лейпциг», «Любляна», «Варна», «Влада», «Власта», «Ядран», «Берёзка»,  «Дом обуви», «Башмачок», «Дом ткани», «Тысяча мелочей», «Малахитовая шкатулка», «Мелодия» (мекка меломанов), и, разумеется, храмы советской торговли – «Детский мир», ГУМ, ЦУМ… Очень полезная информация для того времени, ведь в Москве в те годы доводилось бывать ежегодно по нескольку раз – служебные командировки на семинары, совещания, конференции, курсы повышения квалификации.

Эпоха всеобщего дефицита охватила всю страну к концу 1980-х годов (как апогей горбачевской «катастройки»). А в первой половине 1970-х (когда Леонид Ильич ещё мог выступать «без бумажки») очереди ещё не были столь многочисленными и «драматичными», как на излёте СССР. В дефиците были разве что импортная модная одежда и обувь, да вожделенные гэдээровские, чешские или румынские мебельные гарнитуры. Хотя неудовлетворенным оставался спрос и на многие отечественные продукты питания и промышленные товары повседневной необходимости – от колбасы до туалетной бумаги. Так что советским гражданам приходилось проводить в очередях достаточно много времени. 

Москва, как, впрочем, и Ленинград, промышленными товарами и продуктами питания снабжались по особой категории. Поэтому каждая поездка в столицу даже из вполне благополучной по тем временам Прибалтики непременно сопровождалась беготней по тамошним магазинам, и выстаиванием длиннющих очередей за импортной обувью, одеждой, аудио- и бытовой техникой, кожаными изделиями, обновками для детишек. Модно было иметь дома чешский хрусталь, гэдээровский сервиз «Мадонна» или люстру «Каскад» с псевдохрустальными висюльками. Даже за обоями, стиральным порошком, сигаретами «Мальборо», болгарской зубной пастой «Мерри» или же чешской жевательной резинкой класса bubble gum в Москве надо было постоять в очереди… При оказии всегда привозил из Москвы несколько пачек заварного индийского чая «Три слона», грузинский и краснодарский не ценились.

Вот об этом – где, когда и как мы отоваривались в то время – решил изложить свои воспоминания. Люди моего поколения, да и те, кому 50+,  эту живую историю помнят прекрасно. А вот молодому поколению, у которого слово «дефицит» ассоциируется разве что с новым iPhone на следующий день после начала продаж, – всё это в диковинку, и, надеюсь, им будет интересно узнать об этом аспекте жизни своих родителей, бабушек и дедушек. Ну а исходящим из презумпции универсального негодяйства советского прошлого не стоит терять времени на дальнейшее чтение этих мемуарных заметок. Им это не нужно, они и так умные.

Итак, начнем. Непременным атрибутом моих поездок в Москву всегда было посещение ГУМа и «Детского мира». ГУМ – пожалуй, самый крупный советский торговый центр. В нём делали покупки приезжие со всех уголков страны, да и сами москвичи. Здесь можно было купить всё: от булавки до норковой шубы, от колыбельки до ритуальных похоронных принадлежностей. Заказов на покупки в Москве всегда было много, поэтому в ГУМе я обычно занимал очередь в трёх-четырёх, а иногда и более «хвостах», порой не зная, что дают. И лишь после этого начинал выяснять, за чем очередь.

В гастрономе на 1-ом этаже можно было достать колбасу разных сортов, окорока, ветчину, балык, красную и черную икру в пузатых банках, кофе и даже сигары. На первой линии находилась заветная 200-я секция с шубами, пальто, костюмами и прочими зарубежными товарами высшего качества. Народу здесь всегда было как сельдей в бочке. Кстати, в свое время «армянское радио» на вопрос «Кто такие гуманисты?» ответило, что это люди, стоящие в очереди в московском ГУМе. И тогда же «армянское радио» сообщило, что при коммунизме будет много стульев. На уточняющий вопрос «Почему?» последовал ответ «Так все очереди будут сидячие».

Так вот, «гуманисты» могли простоять всю ночь под стенами ГУМа, чтобы  успеть достать «выброшенный» на прилавки дефицит. По моим наблюдениям, москвичей среди «гуманистов» было в лучшем случае 1–2 человека из 10 стоящих в очереди.

Помнится, свои первые серьезные покупки в ГУМе я сделал в конце августа 1967 года, возвращаясь из студенческого стройотряда из Заполярья в Одессу транзитом через Москву: чешские летние и зимние туфли, итальянский плащ «болонья», польский повседневный костюм и пару лавсановых рубашек. На всё про всё ушло примерно 350 рублей и почти четыре часа стояния в очередях. При этом очередь за «болоньей» пришлось купить за 5 рублей, иначе не досталось бы. С джинсами из ГДР тогда пролетел – закончились передо мною человек за десять…

К слову, человек, занимавшийся в ГУМе продажей мест в очереди, именовался заумным словечком «трамитадор» или попросту «стояльщик». Злые языки утверждали, что на подобном «бизнесе» изворотливые «стоялы» в удачный день зарабатывали до полутораста рублей. Месячная зарплата старшего инженера в то время, между прочим…

Московский «Детский мир» был самым большим детским магазином в СССР. Именно здесь появились первые детские колготки и обувь с супинаторами. Раем для детей был 1-й этаж, где продавались игрушки. На 2-м и 3-м этажах продавалась одежда, обувь и школьная форма. Люди часами простаивали в очередях в надежде заполучить дефицитные финские комбинезоны или куртки-аляски. Как красивы были эти очереди, причудливо закручиваясь по залам отделов и секций, огибая препятствия, и затем выходя в общий коридор и далее струясь по лестницам! «Изящество» подобной очереди наглядно иллюстрирует прилагаемое фото, сделанное в «Детском мире» в середине 70-х годов.

Огромной популярностью пользовался магазин «Белград» с товарами более ста промышленных предприятий Югославии: женская, мужская и детская одежда, обувь, аксессуары, парфюмерия, товары для дома и многое другое.

Не единожды покупал здесь сапожки для жены, выстаивая в очереди по три-четыре часа. Четырехрядная очередь покорно стояла на улице и в зной, и в стужу. Вовнутрь запускали по 20 человек. Запомнилась высокая культура обслуживания в этом магазине, гарантия качества товара и приемлемые цены.

В польском магазине «Ванда» завсегда можно было приобрести косметику, легендарные духи «Быть может» и «Может быть», бижутерию, аксессуары в стиле «хиппи», сигареты с фильтром и даже пластинки с современной тогда западной музыкой. Иногда здесь можно было достать и одежду французских марок.

В гэдээровском универмаге «Лейпциг» постоянно выстраивались длиннющие очереди за немецкими пальто и плащами, бюстгальтерами и колготками, женскими париками, кожаными сумками, фарфоровыми сервизами «Мадонна» (мечта многих домохозяек), бокалами с картинками для коктейля и за другой столовой посудой, детскими товарами и игрушками. Особенно красивы были немецкие куклы.

В югославский «Ядран» все ездили за люстрами и жутко модными тогда панорамными обоями.

В чешской «Власте» всегда был огромный выбор сумок и портфелей из натуральной кожи, изделий из чешского стекла. Иногда появлялась приличная обувь.

Упомяну ещё московский магазин «Ганга», хотя и не из «соцлагерной», но дружественной Индии (вспомните фразу «Хинди руси бхай бхай» – лозунг советско-индийской дружбы в 1950–1980-е годы). В «Ганге» можно было купить качественные индийские джинсы Avis, ткани, замечательные женские сумочки из плотной кожи с необычными яркими узорами, а также сувениры.

В валютно-чековой «Берёзке» (в Москве их было порядка пятнадцати) всегда можно было купить американские джинсы Montana, английские пальто, итальянские сапожки, венгерские батники, хорошую обувь и одежду из Финляндии, Австрии и других капстран, фотоаппараты «Сони», кассетные магнитофоны «Грюндик», французскую парфюмерию, заморские виски, джин, тоник и даже русскую водку в экспортном исполнении …  Но, чтобы отовариться в «Берёзке», простому человеку надо было прибегать к услугам фарцовщиков, купив у них валюту или чеки Внешпосылторга. В Москве самыми известными местами тусовки фарцовщиков были магазины «Берёзка» и «Мелодия», гостиница «Интурист», аэропорты и станция метро «Беговая». В начале 90-х достаточно много фарцовщиков появилось на Старом Арбате. Их тогда называли «утюгами» (из-за того, что «утюжили» улицу). Впрочем, к этому времени арбатских «утюгов», как и «матрешников», и промышлявших там вольных художников, обложили данью местные бандиты...

В Ленинграде «товары на доллары» меняли в основном на «галёре» у Гостиного двора. Цены на валюту у фарцовщиков были не из дешёвых –  в 15–20 раз дороже официального курса, который в 70-х годах был 65–90 копеек за доллар. Один чек в середине 70-х стоил до 10 рублей. Но тяга к импортному дефициту позволяла людям «при деньгах» идти на подобные жертвы, иначе черный валютный рынок не процветал бы. Откровенно говоря, мне до сих пор не понятно, почему товары высшего качества в советских «Берёзках» продавались за доллары по цене в 4 раза ниже обычной.

К слову, сами фарцовщики выцыганивали валюту у иностранцев по 4 рубля за доллар, «наварив» при перепродаже до 250–300% прибыли. Между прочим, желтая пресса утверждает, что фарцой в свое время промышляли не только прохиндеи типа Сергея Мавроди, но и respectable Дмитрий Нагиев, Юрий Лоза…

Подозреваю, что в лексике современного тинейджера нет слова «фарцовка». Термин возник от английского «for sale», что значит «для продажи». Автор этих строк впервые воспользовался услугами одесской фарцовки в далеком 1962 году, будучи студентом-первокурсником ОГМИ. Одесса ведь всегда славилась торговлей контрабандными товарами, привезенными моряками на кораблях, приходивших в Южную Пальмиру со всего мира. За только-только вошедшие в моду нейлоновую белую рубашку и две пары безразмерных носков, разукрашенных красными квадратами и треугольниками, я без всякого сожаления пожертвовал 40 рублей (почти две стипендии!), заработанные тяжелой ночной работой грузчиком на рубероидном и суперфосфатном заводах. Воистину, красота требует жертв!

Признаюсь, меня тогда позабавил сленг фарцовщиков: магазин они называли «склеп», немцев из ФРГ – «бундесами», их земляков из ГДР – «дырками», итальянцев – «алорами», финнов – «лысыми». Для полноты картины приведу типичную фразу из обихода одесских фарцовщиков того времени: «Монинг бомбил бундеса. Наченчил воч, но фирма не вери супер – «Сейко». Слил фуфло, а дойч хеппи. Сдал на хазу, поднял на ченче маней солидно». Перевод: «Утром состоялась сделка с западным немцем. Выменял часы, но не очень хорошей фирмы – «Сейко». Отдал за товар сущие пустяки, но немец остался доволен. Часы отнес перекупщику, на сделке заработал приличное количество денег».

Ну что ж, теперь пора более подробно рассказать о неоднократно упомянутых выше очередях, ставших своеобразной визитной карточкой советского времени. Очереди для СССР были столь же характерны, как пирамиды для Египта. Стояние в очередях не только свидетельствовало о трудностях жизни, но и демонстрировало особый терпеливый характер советского человека с его необыкновенной привычкой довольствоваться малым.

Очередь имела свои неписаные законы, традиции, терминологию. Очередь обладала тайными пружинами, внутренней энергией, особым этикетом.

Очереди были долгосрочные (на квартиру, машину), среднесрочные (на крупную бытовую технику – стиральную машину, холодильник, цветной телевизор, мебельный гарнитур) и краткосрочные – за продуктами питания (в основном, за мясом и колбасой), одеждой, обувью, бытовой техникой, а на излёте СССР практически за всем «ширпотребом», начиная с мыла, зубной пасты и заканчивая алкогольными напитками.

Напомню анекдот конца 80-х. Водитель троллейбуса объявляет: Остановка – «Магазин Водка». Следующая остановка – «Конец очереди к магазину Водка». А вот ещё из народного творчество той поры: «Кофе растворимый привезли на базу, привезли на базу – растворился сразу».
Частью нашей жизни были также очереди иного плана: на почте, в химчистке, парикмахерской,  пункте приёма стеклотары, в поликлинике. Между прочим, очередь в поликлинике давала неоценимый багаж знаний о всех недугах и методах борьбы с ними. Здесь же обсуждался щекотливый момент – хватит ли этой врачихе шоколадки «Лайма», чтобы отнеслась внимательнее, или же надо запастись набором шоколадных конфет. 

Длинные хвосты выстраивались у газетных киосков в день выхода «Литературной газеты», «Недели», еженедельника «Футбол-хоккей», за билетами в театры и кинотеатры на культовые премьеры и, конечно же, за востребованными книгами. Тогда ведь «достать» хорошую книгу было проблематично, большая часть полок в книжных магазинах была завалена идеологической литературой. Купить зарубежную или отечественную классику, да и интересный детектив было сложно. Всё по подписке, или же по талонам за сданную макулатуру, в обычную продажу их «выбрасывали» раз в год, а то и реже. Даже 3-х томник А.С.Пушкина, изданный в 1985 году тиражом 10 700 000 экземпляров (!), тоже продавался по талонам за сданную макулатуру. «Наше всё» в гробу перевернулся бы, узнай, что за его книги нужно было насобирать и сдать 60 кг бумажных отходов.

А разве можно забыть многочасовые очереди в кассы предварительной продажи авиа- и ж.-д. билетов в летний период?!!!

В году так 1978-м, если не ошибаюсь, довелось простоять всю декабрьскую ночь, с 5 часов вечера до момента открытия мебельного магазина на следующий день в 9 утра, и затем ещё больше часа в самом магазине. И всё ради того, чтобы записаться на  югославско-латвийский комплект мягкой мебели (диван, два кресла и журнальный столик), который поступил в продажу только в конце лета следующего года. Составили список очередников, каждому присвоили свой номер, и назначили время переклички: в 10 часов вечера, в 2 часа ночи и в 7 часов утра. Человек, пропустивший перекличку, считался выбывшим из очереди, и назад уже не принимался. Чтобы не замерзнуть, несколько сотен людей обогревались у костров во дворе магазина. Отблеск и гарь костров, в купе с шумными перепалками стоявших в очереди, всю ночь не давали спать жителям близлежащей 12-этажной высотки.

Справедливости ради надо сказать, что «природа» очередей очень разная. Разве можно сравнить очередь в Третьяковскую галерею, Эрмитаж или в другой популярный музей с очередью в первый советский Макдональдс? Очередь в музей естественна, поскольку есть пропускная способность, а спрос большой, и поэтому она была и будет всегда. А за чем тысячи страждущих москвичей и гостей столицы стояли в начале 90-х в километровых очередях в Макдональдс? Чтобы отведать забугорный гамбургер, чизбургер или же картофель-фри, запив всё это кока-колой… Хотя, признаюсь, по приезде в Ленинград всегда становился в очередь у Балтийского вокзала за горячими пончиками, выпекаемыми в автомате на твоих глазах. Ох, и вкусные же они были! М-да, древне римский поэт-сатирик Ювенал не мог и предполагать, что его изречение: «Народ требует хлеба и зрелищ» останется актуальным на тысячелетия.

Вообще-то, в присутственных местах очереди всё ещё есть и сегодня. Но возможность предварительной электронной записи на удобную дату и время, а также система с талончиками-номерами и загорающимся табло решили эту проблему цивилизованно.

Советские очереди сформировали определенный порядок жизни в них, подобно тому, как дикие звери ведут себя в очереди к источнику воды во время засухи. Стоящие в очереди люди были равны, как в бане, независимо от их социального положения, образования и статуса: дворник, заводской работяга, пенсионер, итээровец, учитель, бухгалтер, медсестра, хлипкий очкарик-ботаник, импозантный эстет-интеллигент с бородкой а-ля Антон Павлович Чехов, кроткая безобидная старушка…

Подойдя к хвосту очереди, новичок перво-наперво, «на автомате», спрашивал: «Кто крайний?» или «Кто последний?». Признаюсь, лично у меня необходимость задавать этот вопрос, равно как и отвечать: «Я последний!» («Я крайний!»), всегда вызывала чувство неловкости и дискомфорта, так как ассоциировалась с украинской поговоркой «Послідня в попа жінка». Поэтому я применял другой алгоритм: спрашивал «За кем я буду?», а отвечал «Будете за мной!».
В очереди люди были спокойными и доброжелательными. Правда, до той поры, пока какой-нибудь шустрик не пытался пробраться к заветному прилавку «вперед хвоста». Хотя нервозность чаще возникала от того, хватит ли на всех товара, за которым стоят, или не хватит. До сих пор не могу забыть свой стресс после двух с половиной часов стояния в очереди в Ленинграде в 1977 году, чтобы купить три ананаса (больше в одни руки по требованию самой очереди не давали), и услышать под конец, что ананасы кончились!

За чем бы очередь ни стояла, в ней всегда находился активист, бравший на себя функции лидера: начинал вести список, назначал время для переклички, вел переговоры с продавцом о том, сколько товара осталось, чтобы очередь огласила требование, скажем, «По два кило в руки!»

Люди стояли в очереди организованно, терпеливо, шаг за шагом, черепашьей скоростью добираясь до заветного прилавка. Очереди были прекрасным средством общения. В них люди обменивались информацией, узнавали новости, знакомились, налаживали нужные связи. Темы разговоров с соседями по очереди зачастую определялись предметом вожделения. Неоднократно в очередях за обувью и одеждой в московских «Белград» и «Лейпциг» внимательно вслушивался в разговоры о последних веяниях современной моды. Именно в Москве от знающих людей в очереди можно было узнать о том, что сейчас носят в Париже и Лондоне.

В 1977 году в Ленинграде в двухчасовой очереди за билетом на сольный концерт Эдиты Пьехи в концертном зале у Финляндского вокзала с изумлением услышал много версий о том, за что отправили «на химию» популярного певца Сергея Захарова. Ведь в ту пору газет-таблоидов, или же телешоу типа «Пусть говорят» в СССР не было, и вся скандальная информация подобного рода, в том числе об очередном бздыке дочери Леонида Ильича, обсуждалась, смаковалась и обмусоливалась именно в очередях. Роль нынешней «жёлтой прессы» тогда выполняли сарафанное радио и агентство ОБС (одна бабка сказала).

И, что самое интересное, эти скрываемые цензурой, но обсуждаемые в очередях сплетни а-ля новости в большинстве случаев в последующем оказывались достоверными. В качестве примера сошлюсь на невероятную историю литовской девочки Раса, которой летом 1983 года сенокосилкой отрезало обе ножки выше лодыжки. Советские СМИ тогда взахлёб рассказали, как на вызванном из Риги военно-санитарном самолете девочку срочно доставили в Москву, где молодой хирург Рамаз Датиашвили тотчас же сделал ей первую в мире успешную реплантацию обеих ног. Тогда в официальной прессе не сообщалось, но народная молва узнала и живо обсуждала в очередях, что несчастной девочке Расе ножки отрезал её отец по пьяни, мать девочки тоже алкоголичка. Горе-родители отказались от Расы, не дожидаясь её выздоровления. И только спустя 33 года все эти якобы «сплетни» полностью подтвердились, о чём был специальный выпуск телепередачи «Пусть говорят» с участниками тех событий: самой Расой, её сестрой-близняшкой, семьей, удочерившей Расу сразу после выписки её из больницы, ассистентом хирурга Р.Датиашвили, участвовавшем в 9-часовой операции, командиром самолета ТУ-154, спецрейсом доставившего пострадавшую в Москву.

Да простят меня читатели за это «отклонение» от рассматриваемой темы. Скажу честно: я специально напомнил о произошедшем несчастье и чудесном спасении маленькой литовской девочки Расы в далеком 1983 году. Уж очень контрастно эта невероятная история гуманизма и человеколюбия советских людей выглядит на фоне патологической русофобии, искажения истории, лжи, лицемерия и обвинений в геноциде литовцев со стороны СССР, постоянно звучащих из уст высших должностных лиц Литвы.

Продолжу рассказ о магазинных очередях в «той» жизни. Настал черёд вспомнить щекотливый момент – антагонизм между советскими покупателями и советскими продавцами.

Зарисовка из типичного магазина «Овощи». Ассортимент незамысловатый: картошка, лук репчатый, белокочанная капуста, морковка, свекла столовая. 2–3 месяца были доступны сезонные помидоры, огурцы, баклажаны, сладкий перец. Круглый год полки заполнены отечественной баклажанной и кабачковой икрой. Довольно вкусные продукты, между прочим, непременный атрибут к столу ещё со студенческих времён. Изредка выбрасывали в продажу импортные овощные консервы – болгарские лечо и томаты в собственном соку, а также венгерский зелёный горошек «Globus». Они считались эталонами вкуса и качества. Если повезёт, то покупали впрок целыми упаковками, по 10 штук в коробке.

Отстояв непременную очередь к овощному прилавку, вы робко просите продавца дать вам, скажем, свеклу или морковку «покрупнее». И тут уж как повезёт! Продавец мог уважить просьбу. Но, как правило, взвешивал то, что ему попалось под руку, заодно отчихвостив вас: «А мелкое кто брать будет, Пушкин?». Очередь могла в этом случае поддержать как покупателя – «Совсем эти торгаши обнаглели», так и продавца – «Не выпендривайся, бери что дают! Тебе что, больше всех надо, что ли? Ишь, деловой нашёлся!».

Вспомним, как мы отоваривались «вторым хлебом» – картошкой. В овощных магазинах её продавали прямо с транспортёров. Подставляешь к нему огромную сумку или авоську, и с резиновой ленты в тару сыпется грязная, не перебранная картошка. И тут уж никакой полемики с продавцом по определению быть не могло. Робкие попытки отобрать гниль или крупные камни, взвешенные вместе с картошкой, пресекались продавцом на корню. Ответ стандартный – «Дома будешь перебирать!».  Предприимчивые горожане ловили момент, когда осенью цена картошки была минимальной (8–10 копеек за кило), и закупали её по 2–3, а то и больше мешков. «Стратегический запас» всю зиму хранился в подвале в специальной клети, имевшейся у каждого владельца квартиры в многоэтажных домах.

«Царицами» советской торговли были, конечно же, продавщицы мяса. Вот уж у кого нельзя было попросить кусочек получше! Мой сосед, с которым по выходным частенько коротали время в очереди в мясной отдел в гастрономе рядом с нашим домом, как-то в сердцах сказал: «Я с наслаждением придушил бы эту Веру» (так звали нашу «царицу», а её партнером – рубщиком мяса – был ещё более неприступный Натан). Но нашу Веру придушить вряд ли удалось бы – советские тётки-продавщицы были закалёнными в этом плане, и умело «приводили в чувство» разбушевавшихся покупателей. Так что висевший в каждом магазине плакат: «Покупатель всегда прав!» выглядел издевательски.

Неискушенный советским образом жизни будет в ужасе, узнав, что в кулинарии, например,  продавщица подавала пирожки и ватрушки руками. Руками подавался хлеб, колбаса, да и любые другие продукты. Никто не заморачивался насчет перчаток. Полиэтиленовых пакетов в магазинах не было, все покупки продавцы заворачивали в жесткую коричневую бумагу.

Молоко летом зачастую продавали прямо из цистерн на улице. Зимой торговля молоком перемещалась в магазины. Узким черпаком на длинной ручке продавцы наливали его из алюминиевых бидонов в банки покупателей. Люди считали, что разливное молоко не разбавленное. Чуть подороже стоило молоко в литровых и пол-литровых стеклянных бутылках. Но лично меня радовали треугольные молочные пакеты.

И сок на разлив из больших колб продавали в магазинах. Томатный стоил 10 копеек за стакан, сливовый, яблочный и виноградный – 15 копеек.

Мандариновый и апельсиновый стоили подороже, но и были в продаже редко. На прилавке рядом с колбами было блюдце с солью, которую можно было ложечкой (взятой из стакана с водой) добавить в свой стакан томатного сока и размешать. Прелестно!

Качество всех советских базовых продуктов питания было хорошим, а хлеб – просто отличным. Говорю это без всяких прикрас. Качественными были рыбные (килька, сардины, шпроты) и мясные консервы (тушенка).

Ассортимент рыбы скромный – скумбрия, минтай, килька, ставрида, камбала и живой карп. Рыбного дефицита не было. Наоборот, с целью её реализации в общественных столовых был введен рыбный четверг. Помните такой?

Качество натуральных продуктов питания в СССР, несмотря на дефицит некоторых из них, было куда выше нынешнего изобилия, напичканного химией, пищевыми подделками и имитаторами. Уж не говоря о генномодифицированных продуктах, употребление которых далеко не так безобидно для здоровья человека.

Родные милые советские очереди, как часто я вас вспоминаю, причём без всякого злорадства! Но и без ностальгии, надобно уточнить. В очередях все мы простояли время, суммарно в несколько раз превышающее стояние нынешних автомобилистов в пробках в мегаполисах. Очереди были не только частью нашей жизни, но и стали нашей живой историей.

Сколько раз приходилось в выходной день стоять полтора–два часа в очереди, чтобы купить по цене 1 рубль 70 копеек за килограмм плохо общипанную от перьев синюю худую курицу с длинными когтистыми лапами, красным гребешком на голове и огромным клювом! Острословы упражнялись в красноречии, говоря, что бедную птицу на птицефермах плохо кормили и выгоняли на исправительные работы. Однако душистый бульон из тех самых синих кур, вмиг сметаемых с прилавков, был куда вкуснее и сытнее супа из нынешних, лежащих на прилавке неизвестно сколько, толстушек-амбалов, накачанных антибиотиками, анаболиками и прочими стимуляторами роста.

А знаете, почему у тех, «советских» курочек, был такой синюшный «цвет лица»? Всё просто: «синели» они из-за применявшейся в то время технологии промышленного забоя и последующей обработки. Кур забивали ударом тока и затем сразу, не сливая кровь, отправляли в теребилку с резиновыми «пальцами» для удаления перьев. Из разрушенных ударами перьеощипной машины сосудов и капилляров кровь приливалась к коже несчастной курицы, придавая ей такой необычный оттенок.

Вообще в советское время мясные отделы в гастрономах были почти сакральным местом. Свинину и говядину «выбрасывали» регулярно, но чтобы добраться к прилавку, тоже надо было отстоять приличную очередь. А уж какой кусочек мяса тебе достанется, зависит от снисходительности продавщицы и виртуозности рубщика. Не зря «армянское радио» тогда пояснило: «Коммунизм – это когда каждый советский человек будет иметь знакомого мясника». А шутники по-своему переиначили схему разделки туш, висевшую в каждом мясном отделе: «Каждая говяжья туша идет в пищу народу. Для него она разделывается на шесть частей: ухо, горло, нос, сиськи, письки, хвост. Отходы от разделки отдаются слугам народа».

Продавщица мяса на вполне «законной» основе к выбранному вами куску (из того, что осталось на принесенном рубщиком подносе) докладывала кости или другой мясной неликвид. За этот «довесок» надо было платить по цене обычного мяса. Не хочешь брать довесок – вообще не получишь мяса. Гуляй, Федя! Хозяюшки умудрялись из этого вожделенного куска мяса и суп/борщ сварить, и с картошкой/капустой потушить, да и фарш для котлет/пельменей сделать. А мясорубка-то механическая была!

А в нынешнее время магазины и рынки завалены свининой, говядиной, телятиной, бараниной самых разных сортов и видов: грудинка, карбонат, филе, кострец, огузок… У нас в Риге даже халяльное мясо всегда в наличии, хотя мусульман в Латвии раз-два и обчелся. А вот как долго это мясное изобилие/разнообразие лежит на прилавке (хоть в магазине, хоть на рынке) – одному лишь Богу ведомо. Его как-то прессуют, шпигуют, шприцуют всякой всячиной, «оздоравливают» от душка, делают более «благородным» цвет, и даже путём специальной подсветки витрины выдают за мраморное. Разного мяса много, а на вкус всё одно – безвкусное.

Теперь о ставших притчей во языцех «колбасных электричках». О них была даже загадка: «Длинное, зеленое, с желтой полосой, пахнет колбасой».  Напомню анекдот того времени: «Брежнев идёт по Калининскому проспекту вместе с первым секретарём тульского обкома КПСС. Все встречные здороваются с тульским секретарём. Тот объясняет удивлённому Брежневу: Да это же все мои туляки. В Москву за колбасой приехали».  
Действительно, было такое больное место в СССР. С горькой иронией это можно назвать внутренним продуктовым туризмом. Тем не менее, не столь драматичное, как об этом злословит пресловутая демшиза. Не было в СССР проблем с недоеданием, голодом и т. п. А вегетарианцы были, но ими становились исключительно по собственной воле. Большинство из нас до сих пор помнят названия, вкус и даже цену многих сортов колбасы 70-х…80-х годов: варёные «Молочная», «Чайная», «Языковая», «Телячья», «Ветчина рубленая», «Докторская», «Любительская», полукопченые «Краковская» и «Полтавская», сервелат «Венгерский», сосиски «Молочные», колбаски «Охотничьи» и, чуть не упустил, «Кровяная», «Ливерная»… Самые популярные и вполне доступные – «Докторская» по 2,20 рублей, и «Любительская» по 2,80. Зато какая это была колбаса! Принесешь домой 200–300 граммов – и вся квартира наполнялась благоуханием. А сейчас принеси хоть 10 батонов разных сортов – даже кошка усом не ведёт. Это касается и копчёностей. Если в советское время привозили в магазин одну–две копчёных свиных ноги (окорока), то на весь магазин стоял дух ветчины. А разве нынешняя ветчина пахнет ветчиной?  А чему удивляться, если производители колбас кидают в них всё, что под руку подвернется. И никакая продовольственно-ветеринарная служба им не указ. Да и законы по продовольственной безопасности весьма либеральные. В советское же время рецептура колбасных изделий строго регламентировалась ГОСТами. Упомянутые выше варёные «Докторская» и «Любительская» состояли из мяса высшего сорта. На изготовление 100 кг «Докторской» шло 25 кг говядины высшего сорта, 70 кг полужирной свинины, 3 кг яиц и 2 кг коровьего молока. На 100 кг «Любительской» полагалось говядины жилованной высшего сорта 35 кг, свинины жилованной нежирной 40 кг, шпика хребтового – 25 кг. Колбасы с таким составом действительно были качественными, вкусными и сытными.

Но к концу 80-х «варварские» времена, когда колбасу делали из животных, миновали. Колбаса скурвилась. Сейчас, если в ней есть хотя бы 25% мяса, то это хорошая колбаса, а если меньше – то просто нормальная. Да и надпись на колбасе «не содержит сои» – вполне правдива, и означает, что производитель сэкономил даже на ней. К тому же, раз качество колбасы люди проверяют на котах, производители стали добавлять в неё «Вискас». В итоге советская «Ливерная» зачастую вкуснее нынешней якобы «Докторской». И вот ведь парадокс какой: в то время «Ливерную» шутя именовали собачьей радостью, то нынче «Докторская» зачастую имеет собачью ДНК.

Однако что-то меня колбасит колбасная тема. Ну ты и сказанул ваще, Михаил! Check it up! Пора подытоживать.

Резюме будет кратким. Жизнь в любое время имеет свои плюсы и минусы. Нам не приходится выбирать, в какое время жить. Но зато мы можем научиться видеть позитивное в нашей прежней жизни, сравнивая её с современной.

В заключение отмечу, что приведенные выше оценки доступности и качества советских товаров и продуктов питания носят субъективный характер и в моем конкретном случае относятся к Латвии. Как с этим обстояли дела в других регионах и климатических зонах от Калининграда до Магадана и от Одессы до Якутска – не знаю. Догадываюсь, что не лучше, чем в Прибалтике. И ещё: никакими спецпайками, закрытыми распределителями и блатными (простите, «полезными») связями автор не пользовался, отоваривался в обычных государственных магазинах и изредка – в «оазисе изобилия» на рынке у частников. Примерное соотношение покупок 9 к 1. Зарплата гидрометеоролога и «кусачие» цены на рынке не позволяли, понимаете ли…