Прощание с мамой

                               Памяти моей мамы, Борисовской Марии Тарасовны, посвящается

В воскресенье, 2-го февраля, в 8:14 мне в Ригу по мобильнику позвонила из Херсона сестра Галина, и сказала, что рано утром умерла мама. Об этом её только что известила наша старшая сестра Клава, вместе с которой последние 11 лет проживала мама в селе Новосёловка, Котовского р-на, Одесской области. Замкнулось жизни маминой кольцо, когда ей исполнилось 91 год, один месяц и один день. Долгая жизнь, богатая продолжателями рода: две дочки и два сына, три внука и три внучки, два правнука и три правнучки... До переезда к дочке вся мамина жизнь прошла в своём родном селе Розальевка, что в 5 км от Новосёловки. В Розальевке родились наши мама и папа; здесь они поженились. В Розальевке родились мы, их четверо детей – Клава, я, Галина и Коля; здесь прошло наше детство… В Розальевке похоронен наш папа, умерший 21.12.1977 г.

Последний раз я разговаривал с мамой по телефону вечером 31 декабря. Поздравил её с наступающим Новым годом и днем рождения (он у нее приходится на 1 января), а также с предстоящим православным Рождеством. Пожелал здоровья, благополучия. Мама обрадовалась звонку, сразу начала расспрашивать о здоровье моем и жены Люды, как дела и всё ли благополучно у наших детей – её внуков – Саши и Нади, о наших внуках – её правнуках. Несмотря на почтенный возраст, мама всегда живо интересовалась своими внуками, помнила поименно всех четверых правнуков в Риге – Даниэля, Томаса, Фаину и Амалию. И в этот раз снова подробно расспросила о каждом из них. Попросила передать своим рижским внукам и правнукам привет от неё и новогодние поздравления, пожелала всем нам крепкого здоровья. Говорила мама тихо и медленно, всё время всплакивала. Жаловалась на опухлось и сильные боли ног, из-за чего ей очень трудно ходить даже с двумя палочками; на постоянные перепады-скачки давления; на то, что трудно дышать и на то, что сильно похудела, так как организм практически не принимает никакой пищи. И закончила такими словами: пусть Матерь Божья бережет всех вас, мои родные кровинушки – дети, внуки и правнуки.
В январе я несколько раз созванивался с братом Колей, живущем в Одессе – он поддерживал постоянный контакт с мамой и сестрой Клавой. Последний раз Коля со своей женой Ниной навестили их на Рождество. И Коля где то в двадцатых числах января откровенно сказал мне, что жизнь мамы угасает… Тяжелые предчувствия всё время томили и давили сердце. Хотя я и готовил себя морально и психологически к тому, что мамы скоро не станет, но не думал, что это произойдет так скоро. Поэтому известие о её уходе в мир иной стало для меня словно удар обухом по голове.

Надо немедленно ехать, нет – лететь самолетом, иначе я не успею проститься с мамой, ведь по православным традициям умершего хоронят на третий день, т.е. 4 февраля. И я сразу же отправился в airBaltic. Пока ехал туда, всё время повторял как заклинание: лишь бы были билеты, лишь бы были билеты… Лететь предстояло с пересадкой в Киеве, так как зимой прямых рейсов из Риги в Одессу нет. К счастью, билеты приобрел на 3 февраля – в 9:30 вылет из Риги в Киев, и в 19:30 из Киева в Одессу. Имея билеты на руках, по телефону сообщил печальную весть сыну и дочке. Саша сразу же сказал, что тоже поедет проводить бабушку в последний путь. Он, правда, выбрал иной маршрут: 3 февраля самолетом Рига—Киев в 16:40, и сразу же поздно вечером из Киева фирменным поездом «Черноморец» – до Котовска, от которого до Новосёловки всего 16 км.

Возвратился домой и сразу же позвонил Коле в Одессу, чтоб сообщить ему о своем с сыном выезде из Риги. В этот момент они с Ниной уже выходили из квартиры – уезжают на своей машине в Новосёловку, чтобы вместе с Клавой заняться организацией похорон. Накануне весь юг Украины, в том числе Одесскую область, засыпало обильным снегом, а перед этим прошел сильный ледяной дождь, затем ударили морозы до -15…-17^оС. Поэтому поездка на машине предстояла очень сложной, и Коля боялся, что вместо обычных 3,5 часов в пути дай Бог управиться за 6. И ещё один немаловажный, вернее – самый главный вопрос предстояло решить в создавшихся условиях полного бездорожья в сельской местности: мама очень просила похоронить её непременно в Розальевке, рядом с могилой её мужа/нашего папы. Помню, когда я летом 2009 года в очередной раз гостил у мамы и Клавы в Новосёловке, мама откровенно поделилась со мной: «Миша, сыну, очень боюсь умереть зимой, когда будут раскисшие или засыпанные снегом дороги. Как вы тогда доставите меня в Розальевку? Я же хочу, и очень прошу вас, дети мои, обязательно похороните меня рядом с татом».

Остаток воскресного дня прошел словно в тумане. Ночь тоже была беспокойной. В 7:30 утра был уже в рижском аэропорту; в 11:30 – в киевском «Борисполе». Перебрался из международного терминала во внутренний, там и дожидался рейса в Одессу в 19:30.

Говорят, что в последние мгновения жизни перед человеком проносится, словно записанная на пленку, вся его жизнь. Не знаю, так ли это на самом деле – на себе пока не испытал. Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать (Еккл. 3, 1–2). Но зато откровенно могу сказать: за время ожидания в киевском аэропорту в моей памяти живо всплыли множество деталей и фактов, связанных с мамой.

                                                  Свидетельство о рождении мамы.

Мама родилась 1 января 1923 года, её родители:  Лаевский Тарас Матвеевич (1901 г.р.) и Лаевская (девичья фамилия Пасынковская) София Филиповна (1894 г.р.). Поженились они в 1922 году. Родились у них четыре дочери: Мария, Вера, Степанида и Надя. Вот чудом сохранившаяся их семейная фотография, сделанная в 1932 году.

Тарас Матвеевич и София Филиповна Лаевские и их дочери (слева направо): Мария, Степанида, Надя и Вера.

Мама рассказывала, что дедушка Тарас был плотником, умельцем на все руки: мастерски изготавливал двери, окна, ставни, наличники. Бабушка София также была умелой мастерицей: плела нитки из овечьей пряжи, имела верстальный станок и делала на нем разнообразные рядна – шерстяные дорожки, покрывала на лавки и на сундуки… Мамины родители с самого начала коллективизации работали в колхозе: дедушка – плотником, бабушка – на полевых работах. Из того периода маме запомнились 1932-1933 годы, когда был сильнейший неурожай, и, как следствие, голод. В 2009 году по моей просьбе мама рассказала о своем наиболее ярком впечатлении той поры: её мама (моя бабушка) вместе с другими селянами работала на прополке колхозной сахарной свеклы. Каждое вырванное лишнее растение крестьянки не выбрасывали, а собирали в подол и приносили домой. Промывали в воде, затем ножом секли на мелкие кусочки. Этот «силос» вручную перетирали, солили, добавляли чуть-чуть отрубей, тщательно перемешивали до кашицеобразной консистенции и пекли из нее на сковороде лепешки. А из лебеды или крапивы варили суп. Вот так и питались…

Из-за тяжелой работы и постоянного недоедания бабушка София заболела и в 1934 году умерла. На попечении моей 11,5-летней мамы остались младшие сестрички Вера (8 лет), Степанида (5,5 лет) и Надя (2,5 годика). Школу пришлось бросить, поэтому мамино образование так и ограничилось неполными четырьмя классами. Последующие 7 лет, до самого замужества, мама была для своих троих младших сестричек главной в доме – и наставницей, и кормилицей, и нянькой, и воспитательницей… И только когда мама вышла замуж, эта её роль перешла к достигшей к тому времени 16 лет сестре Вере.

                 Дедушка Тарас Матвеевич, тётя Вера (слева) и мама (справа). Май 1939 г.

Поженились мои родители в самый канун войны – 3 мая 1941 года их брак зарегистрирован в местном сельсовете, и в тот же день они были обвенчаны в Розальевской церкви.

Выданная церковью 17.02.1943 г справка (сертификат) о венчании моих родителей. Этот сертификат был нужен отцу для легимитизации его нахождения в родном селе во время немецко-румынской оккупации. Но это отдельная история, и не буду отвлекаться на неё.

 

Мама прожила в оккупации почти 3 года: с начала июля 1941 года и до освобождения нашего села в конце марта – начале апреля 1944 года. Всё это время мама, как и остальные взрослые жители села, принудительно трудилась на с.х. работах, а вся продукция отправлялась в Германию и Румынию. Во время оккупации родилась моя сестричка Клава (07.07.1942) и я сам (28.01.1944). Так что можно представить, какие тяготы и лишения испытала мама в то время. Сразу после освобождения нашей местности от немцев в начале апреля 1944 года отец снова был призван в армию и отправлен на фронт. На фронте в это же время был и мамин папа – наш дедушка Тарас. Все жители Розальевки – старики, женщины, подростки – работали с утра до ночи, теперь уже на полях восстановленного довоенного колхоза. Вместе с мамой от восхода до захода солнца работали на колхозных полях две её младшие сестры (мои тёти) Вера и Степанида, а третья, самая младшая из них – 13-летняя Надя в это время дома присматривала за моей 2-летней сестричкой Клавой и ухаживала за мной/младенцем (в то лето мне было лишь полгода…). 2-3 раза в день подросток-тётя Надя носила меня на руках в поле, чтобы мама покормила грудью. Работали тяжело, недоедали. Мама  каждый день с тревогой ожидала весточки от папы с фронта. Он возвратился домой из госпиталя только в начале июля 1945 года. В госпитале он оказался вследствие тяжелого ранения, полученного в бою 2 декабря 1944 г.

В 1947 году мамин папа/мой дедушка Тарас Матвеевич вместе с тремя дочерями – Верой, Степанидой и Надей – уехал на заработки в Западную Украину. Обосновались они в поселке городского типа Маневичи, Волынской области. Самая младшая мамина сестра Надя в 18-летнем возрасте умерла от воспаления легких (работала в столовой посудомойкой и простудилась на сквозняке); в середине 50-х годов трагически погибла Степанида. Дедушку Тараса я помню хорошо. Он несколько раз приезжал в Розальевку повидаться с дочкой и своими внуками, а также со своими братом Куприяном и сестрой Надей. Навсегда запомнились пышные прокуренные усы дедушки, бобрик из толстой шерстяной ткани и добротные сапоги на нем, в зубах – неизменный мундштук с сигаретой. При приезде дедушка Тарас всегда баловал меня и Клаву большими кульками конфет и 25-рублевыми новенькими хрустящими купюрами…Запомнились также приезды к нам гости маминой сестры тёти Веры. В последний раз я виделся с ней во время похорон отца, в декабре 1977 года.

                                           Дедушка Тарас и тётя Вера. Лето 1940 года.

 

В нашей же семье в мае 1948 года появился третий ребенок – сестра Галина, а в мае 1956 года – братик Коля.

До выхода на пенсию мама продолжала работать в колхозе, позже вошедшем в состав элитно-семеноводческого совхоза: была и свинаркой, и телятницей, и полевичкой…

                                        Маме 45 лет. Её глаза всегда добром светились.
   

         Папа и мама со своим первым внуком Сашей. с.Розальевка, июль 1975 года.

Ни разу за свою жизнь я не видел маму праздной; всё время она была в работе: весь день – на колхозной ферме или в поле, ранним утром и поздним вечером, а в выходные – так целый день в домашних хлопотах: накормить, помыть и обстирать детей, пошить им кой-какую одежку, испечь на неделю хлеб; плюс к этому –  уход за скотиной, огородом… А когда работала колхозной свинаркой и телятницей, выходных у неё вообще не было.

Мама понимала меня как себя; никогда ни в чем не упрекала, но всегда находила нужные слова, чтобы я смог самостоятельно принять правильное решение. Помню, весной 1955 года мама долго и тяжело болела. И в одно утро позвала к своей постели нас, своих детей: Клаву, меня и Галину (Коля родился годом позже). Обняла нас всех троих и со слезами на глазах сказала: «Детки мои, кровинушки мои родненькие, если со мной что-то случится – никогда не расставайтесь, не ссорьтесь, не обижайте друг друга, всегда помогайте один другому».
Мама всегда благословляла меня в дальнюю дорогу – и когда я уезжал в Одессу на учебу в институт, и когда меня призвали на 3 года в армию, и когда после окончания института уезжал на работу в Латвию, и каждый раз, провожая меня домой после проведенного в родительском доме отпуска… Перекрестит на прощание и тихо скажет: «Матерь Божья, береги сына моего».

                          Я с мамой и сестрой Клавой. с. Новосёловка, август 2005 года.

                 Мама со своей дочкой и моей сестрой Клавой. с. Новосёловка, август 2009 г.

                        Мама, сестра Клава, брат Коля и его жена Нина. Весна 2011 года.

                                           Мама и сестра Клава. Конец лета 2009 года.

                     Бабушка Мария и внук Саша. с. Новосёловка, август 2008 года.

Бабушка Мария и тетя Клава рады приезду их внука/племянника Саши. Август 2008 года. 

Вот эти, и еще многие другие эпизоды жизни, связанные с мамой, заново промелькнули перед моими глазами за время ожидания второго рейса в киевском аэропорту. В 21:45 уже в одесском аэропорту меня встретила племянница Лена. Переночевал у неё; и около 7 утра 4 февраля мы с Леной на её машине отправились в Новосёловку. Дороги к этому времени успели расчистить от снежных заносов, так что примерно в 10:45 мы приехали. Саша добрался к месту раньше меня – в 6 утра. Галина приехала из Херсона накануне, в понедельник.

И вот после долгой разлуки я снова здесь, а мамы уже нет… Как это страшно, Господи помилуй! Мама лежит в гробу посередине комнаты, перед иконой. Горят свечи. Глаза мамины закрыты, уста сомкнуты, руки сложены крестообразно, на голове – белый платочек, на лбу – бумажный венчик-полоска как символ Царствия Небесного, на груди – икона Божьей матери, тело покрыто белым покрывалом. Стоя у гроба и рассматривая в последний раз родные мамины черты, я беззвучно плакал…

По словам Клавы, ушла мама тихо и спокойно, ранним утром. Практически весь последний месяц она не могла не то, что передвигаться, но даже самостоятельно встать с постели. Все заботы по уходу за мамой легли на плечи Клавы: приподнять, посадить за стол, покормить, помыть, переодеть, снова уложить в постель, дать попить водички, повернуть на другой бок... Два-три раза в неделю Клаве помогала мамина родственница Дина, пару раз приезжала с Херсона Галина. Последняя ночь была очень беспокойной. Мама совсем не спала, постоянно просила положить ей на ноги теплую грелку. В забытьи или бреду вдруг начала разговаривать со своей давно умершей сестрой. А под самое утро попросила Клаву вывести её во двор дома. Клава сказала ей: мама, я одна не справлюсь, не смогу это сделать, да и холодно сейчас на улице, 17 градусов мороза. Днем придет Дина, и мы вдвоем с ней оденем тебя потеплее, и потихонечку выведем. После этого Клава немножко приподняла маму, подложила ей под голову и спину дополнительные подушки, укрыла еще одним одеялом, и приоткрыла входные двери для доступа свежего воздуха. Через несколько минут мама уснула, склонив голову на бок. А Клава занялась растопкой печки и другими традиционными для села делами, постоянно прислушиваясь к дыханию мамы. И буквально в момент восхода солнца мама перестала дышать, сердце её остановилось…

  Вот таким был восход солнца в с. Новосёловка в момент смерти мамы 02.02.2014 г.

 

Все дальнейшие тягостные хлопоты и неизбежные круги этого горя опять легли на плечи Клавы. Моментально позвонила Галине и попросила её известить о печальном событии меня и Колю, а сама позвала на помощь пожилых соседок. Тело мамы омыли теплой водой, одели в новую одежду, которую мама сама заблаговременно приготовила для  этого, надели нательный крестик, зажгли свечку…

В середине дня из Одессы приехали Коля с Ниной. Нина все эти дни помогала Клаве, и постоянно поддерживала её морально. А Коля сразу же взял на себя все хлопоты по организации похорон. Надо было, прежде всего, получить соответствующую справку о смерти, без которой нельзя похоронить; договориться о копании могилы на кладбище в Розальевке; приобрести гроб и крест на могилу; заказать в райцентре катафалк для перевозки покойника и автобус для родственников, соседей, знакомых, да и просто односельчан, которые придут проводить маму в последний путь… Мама была крещеной, верующей, и просила похоронить её по православным обычаям. Значит, надо попросить батюшку сделать отпевание. Да и о поминках ведь заблаговременно надо позаботиться. И ещё масса других хлопот, связанных с похоронами…

3 февраля, на второй день после смерти, с Котовска приехал батюшка вместе с певчей, и сделали отпевание мамы. Батюшка освятил также небольшой сверток земли, которую надлежало высыпать на закрытый гроб, опущенный в могилу.
Неумолимо приближается время похорон. Около 12 часов прибыли заказанные катафалк и автобус. Служащие похоронной фирмы вынесли из дома во двор открытый гроб с мамой. Минут двадцать он стоял во дворе, чтобы все соседи, знакомые и односельчане попрощались с мамой.

                                               Пора прощаться, час последний пробил.
                                               Замкнулось жизни маминой кольцо.
                                               И тень уже спешит за крышкой гроба,
                                               Чтобы навек укрыть застывшее лицо.                                                                                                                                 Евгений Ромашко

     По этой дороге повезли маму в последний путь. Новосёловка, 4 февраля 2014 года.

Всю дорогу из Новосёловки до кладбища в Розальевке (а это километров 25, так как пришлось ехать через Котовск), я с сестрами Клавой и Галиной провели в катафалке, рядом с мамой. Остальные родственники и односельчане ехали в автобусе. Проводить маму в последний путь пришли также человек пятнадцать с самой Розальевки.

Последние моменты перед закрытием крышки гроба – самые тягостные от всего пережитого на похоронах. Стоишь и знаешь: вот-вот сейчас закроют, и я больше никогда не увижу маму.

                                                   Бесчувственны служители обрядов,
                                                   Стук молотков вгоняет сердце в дрожь.
                                                   Сто раз ты можешь крикнуть им – «не надо!»,
                                                   Сто раз услышишь – «мертвых не вернешь».                                                                                                                   Евгений Ромашко

Похоронили маму рядышком с папой. Прожили они вместе c 1941 по 1977 гг. 36 с половиной лет. И теперь, спустя 36 лет, в 2014 г., снова оказались вместе. Лежат Маня и Фанасий – так они называли друг друга при жизни – на расстоянии вытянутой руки.

 

Вот и всё. Могила закопана, и украшена  венками и цветами. Мама, мамочка, спи спокойно, дорогая. Вечная тебе память и Царствия Небесного!

Поминали маму в сельском кафе-чайной. Всего собралось человек пятьдесят.

Утром следующего после похорон дня Клава, Галина, Коля с Ниной и я вновь посетили могилу мамы. По принятой издревле традиции обкурили её благовониями. После чего в том же самом кафе-чайной вновь помянули маму. На сей раз всех нас было человек двадцать.

Вернулись к Клаве домой. Посидели. Клава еще раз рассказала о последних днях, часах и минутах жизни мамы. И ещё Клава сказала, что положила маме в гроб две её палочки, с помощью которых она передвигалась, и очки. Это уже, скорее, не православная, а языческая традиция. Но так в наших краях принято… В общем, Клава и Коля сделали всё от них зависящее, и похоронили маму достойно, выполнив все её просьбы и пожелания на сей счет.

Настало время уезжать домой… В Одессе первым делом зашел в Спасо-Преображенский Собор, поставил свечку и помолился об упокоении души маминой. На 9-й день после смерти, 11-го февраля, уже в Риге, утром рано, к началу службы, посетил храм Святого Архангела Михаила. Подал заупокойную записку с именем мамы, и поставил свечку в подсвечник на специальный столик с Распятием. Упокой душу, Господи, рабы Твоей Марии…